Аркадий Александрович Пластов. Это имя давно вошло в историю отечественной и мировой живописи. Но, к сожалению, как часто бывает с великими людьми, обросло многочисленными штампами, хрестоматийным набором репродукций, дежурными речами к юбилеям великого земляка… Все мы уверены, что"прекрасно знаем" Пластова. Предлагаем вниманию читателей подборку известных и малоизвестных деталей биографии художника.
Подъезжая к Прислонихе, невозможно не залюбоваться настоящую близ трассы церковь Богоявления Господня. Весной1916 года она была уничтожена огнём, а сейчас возрождается.
Не будь этого храма, мы не знали бы Прислониху, как родину великого русского художника. Пластовы стали жителями этих мест лишь после того, как 3 сентября 1874 года в храм на место пономаря был перемещён его дед - 42-летний Григорий Гаврилович Пластов. Местный благочинный давал ему следующую характеристику: "Читает, поёт и катихизис знает хорошо". Поведения новый псаломщик также был "хорошего". Григорий Пластов состоял уже во втором браке и имел троих детей. Бабушка будущего академика живописи Анастасия Васильевна была неграмотной.
"За ветхостью и по тесноте помещения" старую церковь разобрали, и в 1878-1880 годах на её месте возвели новую, по проекту Григория Гавриловича. Аркадий не застал деда - тот умер в 1887 году в возрасте 55 лет, но ценил его талант незаурядного иконописца и зодчего. Художник писал в автобиографии:
"Я находил много архитектурных проектов с надписями: "Церковь в селе таком-то. Сочинил и чертил Григорий Пластов". Церковь в нашем селе была построена по его чертежам, и живопись в ней была исполнена им вместе с отцом. […] Особенно поразили потемневшие евангелисты и Бог Саваоф в куполе, писанные дедом […].Дед был любителем густых, насыщенных до предела тонов. […] Носы, завитки волос, губы, глазницы, пальцы- всё прочерчивалось огнистым суриком, и когда, бывало, за вечерней солнце добиралось до иконостаса, невозможно было оторвать глаз от этого великолепия".
После кончины Григория Пластова место псаломщика занял его сын Александр Григорьевич.
Не все знают, что в жилах одного из самых русских по духу художников текла и немецкая кровь. Александр Григорьевич был женат на Ольге Ивановне Лейман, дочери лекаря-немца.19 (31 по новому стилю) января 1893 года у них родился сын Аркадий. Ольга Ивановна была глубоко православным человеком. Летом 1937 года74-летняя мать художника не побоялась подписать ходатайство о возобновлении службы в закрытом храме, также расписалась за двух неграмотных односельчанок.
Сам Аркадий Александрович встретил свою любовь в Германовской церкви Симбирска. 20-летняя Наташа прислуживала там и собиралась уйти в монастырь. Шесть раз получал Аркадий отказ, лишь на седьмой попытке сватовства услышал в ответ "Да". В октябре 1925 года они обвенчались. Отец Натальи Алексей Николаевич фон Вик, обрусевший немец, в прошлом - гордый дворянин, земский начальник 7-го участка Карсунского уезда, в 1920-е годы именовался уже просто Вик и зарабатывал на жизнь продажей газет.
В семинарии недюжинный талант Аркадия приметил художник-педагог Дмитрий Иванович Архангельский. Пластов получил реальную поддержку симбирских ценителей искусства. Позже в автобиографии он писал:
"В 1912 году я окончил четыре класса семинарии. Друзья и покровители устроили мои дела наилучшим образом. Губернская управа постановила выдавать мне стипендию на художественное образование – по двадцать пять рублей ежемесячно. Я еду в Москву".
По итогам первого года обучения в Училище живописи, ваяния и зодчества, Архангельский сделал Пластову воистину сказочный подарок - работы 22-летнего художника были 24сентября 1915 года представлены на суд широкой публики в помещении Симбирского высшего начального училища. А 26 сентября 1915 года Дмитрий Иванович, вооружившись фотоаппаратом, сделал снимки выставки. Шесть небольших фотографий, хранящихся ныне в Государственном архиве Ульяновской области, позволяют увидеть ранние рисунки и этюды Пластова.
Коллекционер Александр Владимирович Жиркевич, познакомившись с ним, записал в дневнике 24 мая 1916 года:
"Молодой человек […] пробьёт себе ещё дорогу. В его словах чувствуется любовь к искусству, и энергия, и настойчивость. […] Чувствуется в словах молодого человека самомнение, уверенность в успехах, некоторое дерзновение. Что ж? Это и хорошо, для начинающего - особенно. И молодость без этого скучна и приторна…"
Ныне в здании училища находится музей Аркадия Пластова.
Февральская революция застала Пластова в Москве. Ему даже довелось участвовать в арестах бывших жандармов.
"[…] Всё же в конце третьей недели с начала революции поехал к себе в Прислониху писать на натуре. Жизнь, однако, внесла свои неумолимые коррективы.- вспоминал Аркадий Александрович. - Сходки чуть не каждый день. Ко мне приходят десятки людей с такими вопросами, отвечать на которые мне и во сне не снилось, а отвечать, разъяснять, помогать разбираться в тысячах небывалых до сего вопросах я был вынужден, благодаря своему положению самого грамотного человека в селе, положению "своего", которому можно было довериться".
Помимо прочего крестьяне Прислонихи настаивали "во чтобы то ни стало удалить из прихода местного священника Василия Дмитриева". Если верить рапорту благочинного от 21 июня 1917года, одним из лидеров являлся "Аркадий Пластов, молодой агитатор (сочинивший первую жалобу), под влиянием духа времени вообразил себя передовым деятелем, несущим с собою полную свободу народу от засилия "попов", помещиков и вообще "буржуев", нашёл для себя благодатную почву в селе Прислонихе".Конечно, писавший сгущал краски, и молодой Аркадий Пластов выступал не против "попов", а против конкретного священника. Страна бурлила, а прислонихинцы (или "прислонцы", как они себя величали) всегда отличались вольным и независимым нравом. Не случайно позже Аркадий Пластов писал с них образы для неоконченной картины о восстании Емельяна Пугачёва.
В 1914-1917 годах Аркадий Александрович учился на скульптурном отделении Училища живописи, ваяния и зодчества у знаменитого Сергея Михайловича Волнухина – автора памятника первопечатнику Ивану Фёдорову. Ив 1920-е годы Пластов принимал заказы на скульптурные работы. В конце 1925 года ему заказывался бюст Ленина для улицы Карла Маркса (так тогда именовалась улица Гончарова). А в 1926году Пластов изготовил, пожалуй, самое известное своё скульптурное произведение, которое видел каждый ульяновец – барельеф Ильича для мемориальной доски на Доме-музее Ленина. Всего Аркадием Александровичем было отлито и доставлено в Симбирск в мешке из-под картошки три экземпляра барельефов. Один из них сейчас можно увидеть в постоянной экспозиции Ленинского мемориала. А карандашный эскиз "размером по кругу диаметром 40 сантиметров" хранится в Государственном архиве новейшей истории Ульяновской области.
В середине 1920-х годов планировалось, что над братской могилой на Новом Венце будет выситься памятник "Жертвам революции". Проект составил архитектор Иван Николаевич Суханов: на постаменте предполагалась скульптурная группа "фигура рабочего, одной рукой поддерживающего павшего товарища и другой боевое знамя". Работу поручили Пластову. Но когда он представил свой макет памятника, на него обрушились с критикой члены комиссии во главе с Сухановым. Лишь Дмитрий Иванович Архангельский записал в протокол особое мнение: "Считать скульптурный проект художника Пластова отвечающим идее Революционной Борьбы 18 года […] - приемлемым". Аркадий Александрович отстаивал своё художественное видение памятника и аргументированно, как скульптор-профессионал, отвечал на некоторые нелепые замечания. В июне 1925 года Пластов писал в президиум губисполкома:
"[…] Чем можно убедить людей или лично заинтересованных в этом, или таких, суждения которых о достоинстве художественных произведений и их годности для выявления тех или иных, по каким-то соображениям формулируются в таких директивах: - повесить патронташ, надеть лапти и пр. и пр. и модель годна будет для памятника.
Я сознаюсь, что я, деревенский дикарь, действительно, слишком резко раздразнил важных гусей, и они меня щиплют и, возможно, защиплют, но я художник, и вот во имя чести и совести художника не могу молчать, когда дело идёт о порабощении истинного чувства бюрократическим чиновничеством и говорю об этом прямо, и пусть будет, что будет […]".
Точку в творческих спорах поставило отсутствие достаточных средств на скульптурный памятник. Модель, изготовленную Пластовым, передали в музей, но в годы Великой Отечественной войны она была утрачена.
А закончить сегодняшний рассказ о начале жизненного и творческого пути Аркадия Александровича Пластова хочется словами, которые написал о нём его друг-учитель Дмитрий Иванович Архангельский ещё 3 июля 1918 года:
"[…] Он не сдался и не погнулся перед Судьбой в поисках за художественной правдой. Пластов, как никто другой, умеет передавать в своих могучих набросках тех обитателей глухой деревни, "лесовиков", среди которых он вырос, с которыми сроднился и в своих рисунках и акварелях незримо для постороннего глаза выявляет душу народа, того народа, что творил и творит историю Руси.
Его рисунки сжаты, кратки, полны внутренней силой жизни, невольно и надолго приковывают внимание зрителя. Картины жизни деревни необыкновенно правдивы, трогательны, влекут и глубоко волнуют.
Это еще молодой художник, много давший и еще весь в будущем. […]".
Так провидец Дмитрий Иванович Архангельский предвещал в тревожном 1918 году выдающуюся будущность своего великого ученика.
Подготовил Антон Шабалкин
по материалам Государственного архива Ульяновской области
и книге Ю.В. Козлова и А.М. Авдонина "Жизнь и судьба Аркадия Пластова".
Иллюстрации из фондов ГАУО, ГАНИ УО и Музея А.А. Пластова